Глинтвейн на снегу - Лариса Королева

грязную посуду, она сидела с томным видом, уставившись в свой телефон, издающий протяжные звуки заунывных мелодий. Сладкая окрошка без картошки – это всё, что дворянка сделала до их приезда, передав кухонную эстафету новым гостьям, с которыми вела себя как прима со старлетками.

– Я больше так не могу, я ей всё выскажу, – шептала Люся на второй день пребывания Даше, пока та курила на веранде.

– Не хочется скандала. Саша твой друг, и мы гости в его доме, придётся как-то потерпеть, – примирительно-просительным тоном сказала Леденёва, но не выдержала первой.

Александр и Люсьена уже в девять вечера разошлись по своим комнатам, потому как были жаворонками, вставали в пять утра и уезжали кататься по Пионерскому проспекту на велосипедах, а Дарья осталась в кухне. Заставить себя подняться рано утром даже ради похода на море, в котором всё равно из-за шторма купаться нельзя, она была не в состоянии, и потому позволяла себе роскошь поздно ложиться.

Вернулась актриса, рассказавшая, что ходила в гости к знакомым. Она была явно подшофе, присела за стол и спросила:

– А что вы пьёте?

– Виноградный спирт. Разбавляю виноградным же соком.

– О, как интересно! Вы меня удивили. Я такого никогда не пробовала.

Дарья налила дворянке в винный бокал спирта и сока и подала на тарелке вымытые персики, которые купила на ярмарке по пути в Анапу. И напиток, и фрукты пришлись актрисе по вкусу. Она принялась уничтожать и то, и другое, вдохновенно при этом произнося:

– Какие всё же есть на земле особые места. Вот море. От него исходит такая особая энергетика! Или приедешь в Болдино, в Пушкинские места. Такая энергетика!

Действуя по принципу, «всё нехорошее надо делать хорошо», Дарья в тон дворянке восторженно продолжила:

– Совершенно с вами согласна. Вот приедешь в Ясную Поляну, где творил Лев Толстой. Это же с ума сойти, красота какая! Или Константиново. Берега Оки, заливные луга, есенинские места… такая энергетика!

Елена сначала взглянула подозрительно, но, по-видимому, сочла, что собеседница говорит вполне искренне, и подняла бокал:

– За это и выпьем! – И принялась за очередной персик, последний, остававшийся в тарелке.

– Я на перекур, – объявила Дарья, – вышла на веранду, обошла вокруг дома и влезла в окно своей спальни.

Ей захотелось узнать, с кем она вообще имеет дело. Может быть, с конца восемнадцатого по начало двадцатого века Нижний Новгород и являлся третьей, а то и второй театральной столицей Российской империи, но на сегодняшний день Леденёвой о славном драматическом театре ничего не было известно. Не знала она и фамилии гостившей у Александра подруги его бывшей жены. Любительница детективов вошла на сайт театра и среди фотографий членов труппы быстро распознала Елену, после чего прочла в областной газете хвалебный панегирик – интервью по поводу двадцатипятилетия её сценической деятельности.

Выйдя на берег моря в восемь утра, Дарья скинула лёгкий сарафан, сняла шлёпки, увидела прогуливающихся вдоль пенной кромки штормового моря Люсьену и Александра, и пошла к ним. Мужчина сказал, что ему пора, и оставил подруг одних.

– Я вчера почитала в Инете про нашу дворянку, – сообщила Даша, медленно бредя по щиколотку в воде и с наслаждением увязая ногами в песке, усеянном мелкими ракушками.

– И что? Она заслуженная артистка, или народная?

– Как пишет местная пресса, замечательная и характерная. Званий никаких.

– Зато гонора! Даш, а куда ты персики положила? Я сегодня хотела на завтрак один в творог покрошить, и не нашла.

– Елена их вчера на ночь съела.

– Что, все? Весь килограмм? – поразилась Люся.

– Ага! И шарлотку доела тоже. Я тебе больше скажу. Она ещё выпила грамм сто виноградного спирта. В эквиваленте это почти полбутылки водки. Отметьте, это та особа благородного происхождения, которая высказывалась о вреде крепкого алкоголя и всяческих фруктов в принципе.

– Я о своей родословной вообще никому не рассказываю, – отметила Люсьена, правнучка крупного землевладельца.

– Я тоже. Это вовсе ни к чему, – ответила Дарья, чей прадед был офицером царской армии, и рассмеялась, вспомнив забавный случай из прошлого. – Когда я работала шеф-редактором в сочинской газете, однажды сдуру сказала, что в нашем коллективе только я одна – чистокровная славянка. И с тех пор ребята меня постоянно подначивали. Собираюсь домой, а мне говорят: «Прощание славянки». Сообщаю, что иду на пляж, а мне говорят: «Купание славянки».

– С юмором был у вас коллектив.

– Ага. Других не держали. Зато у меня навсегда отпало желание разбираться, кто какой крови… И что же мне в этом году так с морем не везёт? Пока моя тюменская подружка Маринка была в Геленджике и звала в свой номер, у меня то обследования, то операция, то швы, то реабилитация. Вот только в конце июля выбралась на пляж. Купаться можно – но нельзя!

– Не грусти. Может, завтра шторм утихнет. А если нет, то в сентябре наверстаешь.

Самые жаркие часы Дарья провалялась в своей комнате под сплит-системой с детективом. После обеда, загрузив тарелки и кастрюлю в посудомойку, она вышла на веранду, где Александр грунтовал на подрамнике холст, подготавливая Люсьене фронт для творчества. Любительница детективов почувствовала себя здесь лишней, и задумалась, чем бы себя занять. Валяться с книжкой надоело.

Тут она вспомнила, что в Анапе живёт Надежда, и решила ей позвонить. Бывшая соседка по палате грустным голосом сказала, что сидит одна, жару переносит с трудом, выходить из дома одна всё ещё опасается, и Дарья решила её навестить. Спросила адрес и вызвала такси.

Надежда жила в новостройке на седьмом этаже. Дарьиному визиту она очень обрадовалась. Взяла у гостьи пакет с фруктами, выдала тапочки и провела в просторную кухню, рассказывая на ходу:

– Раньше мы жили в центре, в десяти минутах от моря, потом сын Сергей уехал работать в Краснодар и предложил мне обменять нашу маленькую двушку в старом доме на эту квартиру. Я согласилась, он доплатил разницу в цене и дал денег на ремонт. Думаю, Серёжа был прав. К морю можно и на машине съездить, ведь не каждый день на пляж ходим. Зато, когда они приезжают ко мне с женой и внучкой на отдых, есть где разместиться. Там у нас и кухня была пять квадратных метров, и комнаты смежные.

– Конечно, в большой квартире лучше, – согласилась Дарья, предпочитавшая новостройки, и, заметив, что глаз у Надежды дёрнулся, спросила: – Ты когда к моему неврологу Александре выберешься?

– Ну, это надо, чтобы сын нашёл время за мной приехать. На автобусе я одна не решусь. Потом квартиру посуточно в Краснодаре надо снять, у сына пока однокомнатная, не хочу их стеснять… И тут ещё такое дело… Неприятное. Сергей мне денег оставил, приличную сумму, на платные приёмы в клинике. А я не могу вспомнить, куда я их дела. Засунула куда-то – и не найду. Совсем после наркоза рассеянная стала.

– А что-нибудь ещё пропало? – настороженно спросила Дарья.

– Да нет. Деньги только. Надо будет хорошенько поискать.

– Найдутся, – успокоила любительница детективов и, заметив, что Надежда включила электрочайник, предложила: – Давай вместо чаепития вызовем такси, поедем на Пионерский проспект и прогуляемся вдоль моря. Уже шесть часов, не так жарко. А тебе полезно подышать свежим воздухом.

– Давай, – обрадовалась вынужденная затворница. – Правда, меня всё ещё штормит при ходьбе.

– Ничего, море тоже штормит. Будет у вас с ним резонанс.

После прогулки, отправив Надежду на такси домой, Дарья пришла в дом Александра в восемь вечера и застала в кухне Елену, стоящую у холодильника и жующую бутерброд с сырокопчёной колбасой.

– Хотя бы кто-то догадался газ под сковородкой зажечь, – укоризненно воскликнула Леденёва, почувствовавшая острый голод.

Она чиркнула спичкой, подвинула на конфорку сотейник с нашинкованной днём капустой, достала из холодильника замаринованные куски курицы и принялась укладывать их на сковородку.

– Я тоже только что пришла, – недовольным тоном отозвалась актриса.

К тому моменту, когда вернулись с прогулки Александр и Люсьена, Даша уже накрыла стол и принялась раскладывать еду по тарелкам. Елену она обошла стороной, и та с оскорблённым видом была вынуждена заняться самообслуживанием.

– Мы с Дашкой завтра уезжаем, – объявила Люся.

– Значит, мы с Александром опять останемся одни?

– Я